Керидвену не сразу заметишь. Она может тебе явиться легким напоминанием или тонким контуром. А можно вообще пройти мимо, не обратив внимание. В этот момент город спит, он замер, или ты не интересуешь его (он ожидает звонких путников), как и он тебя, под тяжестью дорожных дум. Когда же Керидвена оживает, то оказывается, что она пронизана витиеватыми нитями, чуть сверкающими тончайшими оттенками и колышущимися на ветру. Этот город-дымка не имеет определенной формы или размеров, его всегда либо бесконечно много, либо нет совсем. Но  Керидвена все равно, так или иначе, скрывается из виду. Она то круглая, то угловатая, ни одно сооружение нельзя опознать конкретно.Как согнется линия города-творца под стечением времени, так и будет. Здесь нет ни закономерности, ни логики, есть лишь лёгкий порыв, и ощущение света и пространства. Этот кокетливый городок всегда нарядный, резной и сахарный, но непременно воздушно прозрачный. Отчего все возможные излишества чуть наметившихся фасадов не режут глаз, а завораживают и притягивают.

Тончайшие бубенцы из гибких миниатюрных спиралей, плавно переходящих в шумящие крупицы нитей, пронизывают всю линию города. Они создают тон настроения: то тревожно шелестят, то вдруг плавно переходят на утренний беззаботный звон. Это город-игра звона, света и бесконечности.

Керидвена будто вся колышется и летит. И с ней летят и ее жители. Ведь их платья и костюмы настолько воздушны и свободны, что любое дуновение подхватывает их. Отчего взрослые ходят с вереницей бубенцов, а дети, постоянно звонко смеясь, порхают и катаются на гибких верхушках города. В воздухе спирали то увеличиваются, превращаясь в изящные навесы, то уменьшаются, привлекая к себе любопытных желающих посидеть и покувыркаться на них.

Этот город тяжело покинуть, от того, что ты сливаешься с ним, становишься его частью, дышишь им, а он тобой, ты начинаешь жить им, верить ему, наслаждаться им и творить вместе с ним.